Низами гянджеви биография кратко. низами гянджеви - биография

Многочисленные средневековые тезкиры (записи), различно­го рода антологии, составленные после смерти Низами Гянджеви не осветили полностью все детали его биографии. Они дают лишь характеристику его творчества. Немало сил приложили современные исследователи истории литературы, чтобы выяс­нить национальную принадлежность Низами, но и по сей день не удалось выработать мало-мальски достоверную версию.

Низами писал на персидском языке, ибо этот язык в его вре­мя был широко распространён на Востоке. Описание своей жиз­ни поэт не оставил. Скудные данные, которыми пользуются учёные извлекаются из его произведений.

Сведения о некоторых деталях биографии Низами можно найти в произведениях таких писателей и учёных как Доулат- шах Самарканд*! («Хроника»), Раванди («Рахас ас-Судур»), Ауфи («Лубал албаб»), Якут («Географический словарь»), ал- Казвини («Асар ал-билад»), Хамдуллах («Тарихи-Гузида»), Джа- ми («Бахаристан»), Таги Куфи («Хуласат ал-ашар»), Амин («Хафт иклим»), Лютф Али-бек («Атеш-кадэ») и другие.

Полное имя поэта в разных трудах представлено по-разному. Например, в книге Ф. Кочарли «Литература азербайджанских тюрков» значится имя: шейх Абу-Мухаммед Ильяс ибн Юсиф.ибн Муайяд Низами. М. Тербият в книге «Данишманди-Азер- байджан» приводит другой вариант этого имени: Низами Абу- Мухаммед Низамаддин Ильяс ибн Юсиф ибн Муайяд Гянджеви В предисловии к книге Низами Гянджеви «Лейли и Меджнун», выпущенной в 1956 году московским Гослитиздатом А. Руста- мов утверждает, что настоящее имя поэта звучит как: Ильяс сын Юсуфа сына Муаяда. А. Бакиханов в книге «Гюлистан- Ирэм» пишет, что поэта звали - Абу-Мухаммед Низамаддин Ильяс ибн Юсиф ибн Муайяд.

На мой же взгляд достоверно только то имя поэта, которое указано на его надгробной плите, а именно: «Это - гробница

I Имеется в виду Государство Кавказской Албании.

светлейшего шейха Низамаддина Маула Абу-Мухаммеда ибн Ильяса ибн Юсуфа ибн Зеки».

Из приведённых примеров видно, что перед именем Ильяс трижды встречается Абу-Мухаммед, дважды Абу-Мухаммед Низамаддин, четырежды - Муайяд и дважды - Зеки. Кто же такие Абу-Мухаммед, Абу-Мухаммед Низамаддин, Муайяд и Зеки. Пока что убедительного ответа на этот вопрос не сущест­вует.

Одним из спорных деталей биографии Низами Гянджеви яв­ляется место его рождения. Одни утверждают, что поэт родился в иранском городе Кум, другие говорят, что его родина - сред­невековый ширванский город Кум (ныне в Кахском районе Азерб. ССР). Третьи отвергают эти версии и выдвигают свои - мол Низами родился в городе Гянджа. Основная часть литера­туроведов ссылается на следующие строки из поэмы Низами «Искандер намэ»:

Эй, Низами, отвори клада ворота,
До каких пор будешь клад оберегать?
Хотя я, как жемчужина, потерян в Гяндже,
Родина моя - горной области город Кум .

Исходя из этого утверждается, что если поэт родился в иран­ском Куме, то он поэт персидский.

Ныне многие советские литературоведы отвергают обе Вер­сии и считают, что приведённые выше стихи вставлены в поэму поэта после его смерти. Поэтому-де он родился в городе Гянджа, следовательно, является азербайджанским поэтом тюрского происхождения.

Подобные споры свидетельствуют о том, что и поныне учё­ными не установлено настоящее место рождения Низами Гянд­жеви. Не известно также кем он был по национальности.

Никто из литературоведов не отрицает, что мать Низами происходила из знатного курдского рода. Об этом свидетельст­вует и сам поэт в поэме «Лейли и Меджнун»:

Ведь мать моя из курдского селенья
Скончалась. Все земные поколенья
Должны пройти. Все матери умрут,
И звать её назад - напрасный труд.

Его дядю по матери звали Хаджи-Омар. Видный писатель М. Ордубади в историческом романе «Меч и перо», посвящён- ном жизни молодого Низами, свидетельствует о том, что трое его дядей были начальниками отрядов телохранителей халифа и происходили из курдского рода.

Дяди поэта по матери были состоятельными и влиятельными людьми, иначе Низами не смог бы получить блестящее образо­вание и не имел бы доступа в книгохранилища знатных людей, где знакомился с уникальными древними рукописями.

Если мать поэта происходит из такого влиятельного рода, значит и замуж её должны были отдать за знатного человека.

Не надо при этом забывать, что дед поэта Муайяд Зеки, уро­женец города Кума, тоже был знатным человеком. На это ука­зывает его псевдоним - Сообразительный, Помогающий. Буду­чи состоятельным человеком Муайяд Зеки женил своего сына Юсуфа (отца Низами) на сестре знатного курда Хаджи-Омара из Гянджи.

Уместно напомнить, что в 955 году Гянджа была завоёвана Мухаммедом ибн Шаддадом, курдом по происхождению (Б. Бер- тельс. «Низами», Москва, 3956, стр. 27). А до него небольшое курдское княжество неподалёку от Гянджи было впервые соз­дано курдом Михраном. Из рода курдского рода Михранидов происходил и известный полководец Джаваншир.

Курды вокруг Гянджи - несомненно пришлый элемент. Но ведь кто то на этих землях жил до курдов! Что же это за люди и на каком языке они говорили? Академик А. Крымский ут­верждает, что население на обоих берегах реки Куры говорило на своём старинном особом языке - арранском. Язык этот при­надлежал к восточной группе северокавказских языков. Иссле­дователями северокавзаской лингвистики выставлены соображе­ния, что к нашим временам собственно арранский язык сохра­нил прямых потомков в речи аваро-андийской и речи самур- ской, тогда как родственная им речь нынешних удинцев у Нухи происходит не от собственно албанского языка, а от одного из его диалектов. Существовала ещё с V века на арранском (агван- ском) языке и писменность, имелись на этом языке богослужеб­ные христианские книги и иные произведения церковщины.

Далее академик А. Крымский замечает: «Что касается при­сутствия тюркского элемента, то собственно Ширван XII века, по-видимому, и вовсе не знал тюрков на своей территории у Гянджи. В остальном Азербайджане тюрские поселения были в XII веке незначительными, но всё-таки имелись». (А. Крымский. «Низами и его современники». Баку, 1981 г., стр. 390-391).

Убедительным доводам А. Крымского противостоят некото­рые азербайджанские литературоведы, фальсифицирующие и подтасовывающие факты. Например, А. Сафарлы и X. Юсуфов в книге «Азербайджанская литература древних и средних ве­ков» (Баку, 1982, стр. 79) стараются доказать, что вставленный в «Иокандер-намэ» стих о происхождении Низами, до них дес­кать толковался неправильно и что, якобы там надо читать не «курд», а «корд», то есть «герой» по-персидски. Для чего это делается, если доказано, что эти строки перу Низами не принад­лежат?

Некоторые литературоведы утверждают, что Низами женил­ся трижды и якобы первой его женой была кипчакская рабыня Афаг. Утверждают, что она якобы была подарена поэту дер­бентским эмиром Бейбарсом ибн Музаффаром за поэму «Сок­ровищница тайн». Надо отметить, что, во-первых, данная поэма

была посвящена правителю Эрзинджана, что в Малой Азии Фахратдину Бахрам-шаху ибн Дауду. И лишь потом она попа­ла в руки дербентского эмира. Во-вторых, некоторые низамиве- ды придерживаются мнения, что указанная поэма до адресата не дошла и лишь сельджукский историк ибн Биби утверждает, что правитель подарил поэту за эту поэму пять тысяч золотых динаров, пять коней с убранством, пять мулов и дорогое платье с самоцветами.

Неубедительно и то, что Низами, происходивший из состоя­тельной семьи и написавший дидактико-философскую поэму «Сокровищница тайн» мог жениться на подаренной ему рабыне, побывавшей в гареме дербентского правителя. Ни сан поэта, ни религия, ни среда, ни его окружение не позволяли Низами сде­лать такой сомнительный выбор.

Однако, Низами мог жениться на девушке из селения Кип­чак или Гапцах - первое находится в Кахском районе Азерб. ССР, а второе в Магарамкентском районе Даг. ССР.

Теперь о якобы тюрском происхождении Низами. При этом некоторые недобросовестные исследователи аппелируют к сти­хам поэта из поэмы «Лейли и Меджнун».

Арабской ли, фарсидской ли фатой
украсишь прелесть новобрачной той,
Но к тюрским нравам непричастен двор,
Нам тюркский неприличен разговор.

Раз мы знатны и саном высоки,
То и в речах высоких знатоки.

Речь идёт о том, что ширван-шах, которому была посвящена поэма «Лейли и Меджнун», считал себя выходцем из среды персидской аристократии. Поэтому он убеждает поэта, что его двор не причастен к тюроким нравам и что он не может нару­шить своё обещание, как это сделал некогда тюрок, султан Мах­муд Газневи, который не заплатил великому Фирдоуси за поэму «Шах-намэ» ни гроша, хотя обещал невиданный доселе гонорар.

Вот почему приведённые выше стихи не могут служить до­казательством тому, что . Он происходил из мест, где испокон веков жили лезгиноязычные народы, и поэтому, кажется, что прав всё-таки академик А. Крымский, призывавший своих коллег осторожно обращаться с фактами и ни под каким предлогом их не фаль­сифицировать.

Остаётся только добавить, что Низами Гянджеви ни одного слова не написал ни по-азербайджански, ни по-лезгински. Его произведения сотворены на персидском языке.

Забит Ризванов

Низами Гянджеви (полное имя - Низами Абу Мухаммед Ильяс Юсуф) - известный азербайджанский поэт, мыслитель, творивший под литературным псевдонимом Низами. Каким был его жизненный путь, известно мало, поскольку только из его произведений можно почерпнуть какие-либо сведения о нем. С его именем связано огромное количество легенд - плодов усилий живших позднее биографов. Неизвестно, когда точно родился поэт, однако традиционно принято считать годом его рождения 1141 г., период между 17 и 22 августа. Нет полной определенности и относительно места рождения Низами. Есть версия, что это город Кум (центральный Иран), однако уже в Средние века большинство биографов поэта называли в качестве места его рождения город Гянджа. Сегодня принято считать, что в Куме родился отец Низами, а он сам - уроженец Гянджи.

Семья его была небогатой. Некоторое биографы полагают, что семейным ремеслом являлась вышивка, но Низами отказался от продолжения традиций ради литературного творчества. В то же время есть данные, что отец поэта, Юсуф ибн Заки, мог быть чиновником, а мать предположительно была дочерью курдского вождя. После смерти родителей, скончавшихся рано, Низами воспитывал брат матери.

Низами был превосходно образованным человеком. Тогдашним поэтам вменялось в обязанность иметь неплохое представление о многих научных дисциплинах, однако даже на их фоне Низами выгодно отличался. Тексты его поэм убедительно свидетельствуют о том, что он имел познания не только в персидской и арабской литературе, но и в медицине, богословии, христианстве, исламском праве, иудаизме, иранской мифологии, философии, эзотерике, музыке, изобразительном искусстве, астрономии и др. Стихи он начал писать еще в юные годы.

Биография Низами целиком и полностью связана с родной Гянджей. Он не счел для себя возможным стать придворным поэтом, не желая расставаться со свободой творчества, но в то же время, согласно традициям, посвящал сочинения феодальным правителям, получая за это небольшие пособия. Низами был очень уважаемым человеком, ему оказывалось немало почестей. Например, согласно преданию, он получил от атабека больше десятка деревень и 5000 динаров, хотя и отказался находиться при его дворе.

Женат был Низами три раза. Первая, любимая, супруга была рабыней тюркского происхождения, которую ему подарил около 1170 г. правитель Дербента. Низами освободил рабыню и женился на ней, посвятил ей немало вдохновенных строк; у них родился сын. Вскоре его возлюбленная Афак умерла; преждевременная кончина настигла и двух других жен поэта.

Пять поэм, написанных Низами, - «Сокровищница тайн», «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц», «Искандер-наме», «Хосров и Ширин» вошли в сокровищницу азербайджанской поэзии. Также его творческое наследие включает диван; до нашего времени из него сохранились 116 газелей, 30 рубаи, по несколько касыд и китов. Литературное наследие Низами, главным образом, его поэмы, наложило огромный отпечаток на дальнейшее развитие литературы Ближнего Востока и Средней Азии эпохи Средневековья.

Разнятся данные и по поводу смерти великого поэта; исследователи называют цифры с разбежкой в 37 лет. Точно известно лишь то, что он умер в XIII в. в родной Гяндже.

30 января 2020 г.

25 января 2020 г.

Центр истории Кавказа,

Аббас Исламов

Часть 13

Анализ архивных материалов американской прессы подтверждает тот факт, что в начале XX века армянский экстремизм вышел на качественно новый уровень. Возникшая к этому времени огромная сеть тайных организаций, многократно выросшая численность отлично вооруженных и обученных банд и на порядок выросшее финансирование привели к тому, что в 1903–1904 годах террористическая деятельность армянских националистов была развернута уже не только в Османской империи, но и в России, в странах Европы и в Америке.

В 1903 году армянские террористы, мотивируя свои действия недовольством относительно царского указа о секуляризации имущества и капиталов армянской церкви (см. Часть 11), уже организовали и осуществили многочисленные кровавые акции на юге российской империи, против российских чиновников, военнослужащих и священников. Но все же одно из событий, происшедших в это время, особенно тяжело потрясло российскую общественность. 14 октября 1903 года армянские террористы совершили покушение на видного российского государственного и военного деятеля, генерал-адъютанта, князя Голицына Григория Сергеевича, который в 1896 г. был назначен царским правительством на должность главноначальствующего гражданской части Кавказа, а также занимал должность командующего войсками Кавказского военного округа и наказного атамана Кавказских казачьих войск. Покушение на жизнь государственного деятеля такого высокого ранга стало сенсационной новостью, которая широко освещалась и в американской прессе, например, в газете «The Evening Star» от 28 октября 1903 года:

«ГОЛИЦЫН РАНЕН. ПОПЫТКА УБИТЬ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА КАВКАЗА. ПОКУШАВШИЕСЯ ЗАСТРЕЛЕНЫ. ОН СОВЕРШАЛ ПОЕЗДКУ СО СВОЕЙ ЖЕНОЙ. Говорится, ЧТО Нападение стало результатом передачи России имущества армянской церкви. ТИФЛИС. Российское Закавказье. 28 октября. – Князь Голицын, генерал-губернатор Кавказа, едва избежал гибели во время покушения на него на окраине города. Трое местных жителей трижды нанесли удары кинжалом генерал-губернатору. Они бежали, но были впоследствии застрелены казаками.

Князь Голицын совершал поездку со своей женой, когда потенциальные убийцы напали на экипаж с кинжалами в руках. Двое схватили генерал-губернатора и попытались вытащить его из экипажа, в то время как третий нанес две тяжелые раны в голову князя и третью рану в руку. Казак, находившийся возле князя, бросился на нападавших и пока продолжалась рукопашная схватка, экипаж уехал галопом. В конечном счете нападавшие убежали, преследуемые конными казаками, которые примчались к месту происшествия.

Нападавшие на князя убиты.

Казаки преследовали беглецов в густом кустарнике, непрерывно стреляя из ружей. Одного они убили сразу же. Двое других были подстрелены и вскоре умерли.

После того, как его раны были перевязаны, князь Голицын присутствовал на приеме, устроенном жителями Тифлиса. Это преступление вызвало большое возмущение, так как генерал-губернатор был популярен среди народа благодаря своей заинтресованности в благосостоянии жителей.

Из-за возникших волнений представления в театрах были отложены. Почти нет сомнений в том, что толщина головного убора князя спасла ему жизнь.

Проблемы возникли из-за церковного имущества.

Сообщения из Закавказья, поступившие на протяжении последнего месяца свидетельствуют о значительных волнениях в Тифлисе, возникших из-за передачи имущества армянской церкви российскому государству согласно указа от 25 июня. Сообщалось о демонстрациях, имевших место в различных местах, во время которых было потеряно большое количество жизней, а руководство армянской церкви угрожает перенести штаб-квартиру армянской католической церкви в другую страну.

Князя Голицына, который был назначен на должность в апреле прошлого года, обвиняли в том, что он рекомендовал передачу церковного имущества, и его жизнь уже несколько раз подвергалась угрозам».

Несмотря на то, что князь выжил и оправился после полученных ран, но здоровье его все же было подорвано. В конце 1904 года он был отозван от занимаемой должности и в начале января 1905 г. вернулся в Санкт-Петербург. Следует еще раз отметить, что это резонансное покушение, совершенное в России, было организовано и осуществлено на фоне еще более разросшегося вооруженного террора армянских националистов на территории Османской империи. Начиная с первых месяцев 1904 года разворачивается новый виток вооруженной агрессии армянского экстремизма против Турции, отличительной особенностью которого стал высокий уровень организации, отличная военная оснащенность и многочисленность отрядов боевиков, сформированных национал-политическими партиями «Дашнакцутюн и «Гнчак». Ответные меры по предотвращению террора, предпринимаемые в Османской империи, выражались в том, что в приграничных с Россией и Ираном областях создавались ополчения и отряды милиции из местного населения, о чем также сообщалось в американской прессе, например, в газете «The Minneapolis Journal» от 9 января 1904 года:

«Подразделения курдской кавалерии были расположены во всех деревнях вдоль российской границы, чтобы предотвратить прохождение армянских банд. Тысячи вооруженных армян находятся в провинции Сасун. Ими командует главарь по имени Антраник ».

Напомним, что все это происходит за десять лет до начала Первой мировой войны. Тысячи вооруженных армян уже несколько лет под руководством воинствующих партий армянского национализма ведут боевые действия гибридной войны против населения и правительства Османской империи. Упомянутый в сообщении главарь террористических банд «Антраник» – это тот самый Андраник Озанян, который в 1918-1920 годы совершил чудовищные преступления против человечности на Южном Кавказе, уничтожая десятками тысяч коренное азербайджанское население в актах геноцида и создавая безлюдные пространства для расселения армян.

О том, как выглядели бандиты этих многотысячных отрядов, свидетельствуют фотодокументы, которые остались от самих террористов, обожавших позировать во всеоружии перед фотокамерами. Вооруженные лучшим и дорогостоящим армейским оружием и боеприпасами того времени, поставлявшимися напрямую из стран производителей (Британии, США, Германии, России), эти головорезы задолго до начала мирового военного конфликта проливали реки крови мусульманского населения в Турции, убивая сотни ни в чем не повинных людей.

Как уже было отмечено, вооружение и амуниция террористов во многом превосходила экипировку жандармов, ополченцев и солдат регулярной армии Турции. Проникая скрытыми тропами на территорию Османской империи, банды армянских террористов совершали внезапные нападения на населенные пункты и военные объекты и именно вооружение играло важнейшую роль при проведении подобных диверсий. Помимо этого решающего фактора, действия бандитов отличались тем, что они прекрасно ориентировались в условиях пересеченной гористой местности, поскольку в банды вербовались в основном выходцы из тех самых турецких провинций, где они же затем совершали акты кровавого террора. Это обстоятельство позволяло бандитам не только уходить от преследования, но долгое время перемещаться по территориям провинций, подвергшихся террору, продолжая совершать атаки на местное население.

Репортажи американских журналистов свидетельствуют о том, каким кровопролитием оборачивались для Турции подобные рейды вооруженных до зубов формирований армянских националистов, пропаганда которых продолжала насаждать в сознании обывательских масс западных стран и России представления об «угнетенном» и «живущем в нужде» христианском народе. Одним из подобных репортажей является сообщение, опубликованное в газете «The Greenville Times» 13 августа 1904 года. Интересно отметить, что речь идет о о новых бандах, вторгшихся на территорию Турции с целью оказать помощь упомянутой выше банде Андраника, о которой американская пресса сообщала в январе того же года.

«ЕЩЕ БОЛЬШЕ АРМЯНСКИХ БЕСЧИНСТВ. Две большие армянские банды, двигавшиеся к Сасуну для оказания помощи главарю мятежников Андранику, атаковали гарнизоны Моссунзори и Гутчах в отместку за 25 июля. На рассвете в этих местах были брошены бомбы, убившие многих, и вслед за этим начался жестокий бой. Большинство солдат были убиты, а гарнизон напоминал кладбище. Одна из банд пробила себе дорогу через курдские племена в направлении Аржеса. Число убитых солдат доходит до нескольких сотен».

Под фразой «в отместку за 25 июля» подразумеваются действия Османского правительства по борьбе с армянским террором в провинции Сасун, в результате которых банда Андраника попала в окружение и понесла большие потери. Но этот факт тщательно подготовленной вооруженной диверсии против военных гарнизонов в глубине турецкой территории с участием нескольких тысяч армянских боевиков – еще один протокольный эпизод богато финансированного и хорошо оснащенного в военно-техническом отношении кровавого террора, начавшегося за десятилетия до 1914 года против населения и правительства Турции. О том, до каких масштабов разрослась агрессия вооруженного армянского национализма в Турции в самом начале ХХ века, свидетельствуют репортажи, появлявшиеся в то время на страницах американских газет. Например, газета «The Sanfrancisco Call» от сентября 1904 года, сообщала:

«НЕ УДАЛОСЬ РАЗГРОМИТЬ АРМЯН. Войска неспособны сократить или рассеять повстанцев в городе Ван. ТРЕБУЕТСЯ БОЛЬШЕ СОЛДАТ. Будет мобилизован целый армейский корпус для подавления восстания . ПАРИЖ, 5 сентября. – В депеше, поступившей в Temps из Константинополя через Софию, говорится, что официальный отчет, дошедший до одного иностранного консульства, сообщает о том, что армянские повстанцы города Ван, Азиатская Турция, успешно сопротивляются турецким войскам, которые до вчерашнего дня были не в состоянии усмирить или рассеять их. Армяне приблизились к французскому консульству на расстояние в четыреста ярдов.

Население Вана ищет убежища в школах и монастырях. Ожидается, что Турция будет мобилизовать четвертый армейский корпус и стянет войска из Малой Азии для подавления восстания.

2 сентября было объявлено из Константинополя, что 11 августа в Ване произошло ожесточенное сражение между армянскими мятежниками и турецкими войсками, в котором погибло более десятка человек. Около 150 армян атаковали город, захватили четыре дома и забаррикадировались в них. Войска атаковали дома и в последовавшем сражении были убиты двое солдат и еще двадцать человек. Властями было подожжено несколько примыкающих домов, для того, чтобы помочь войскам осаждать мятежников. Власти сообщили также, что другие армянские банды готовятся пересечь иранскую границу».

В то время как внутри Османской империи разгоралась война, навязанная турецкому государству воинствующим армянским национализмом, террор продолжался и в пределах российской империи. При этом раскрывалась не только жестокость, но и беспредельный цинизм армянских националистов, использовавших проведение общественных государственных мероприятий, как повод для осуществления кровавых акций. Об одном из таких терактов в Баку сообщала газета «Palestine Daily Herald», вышедшая 17 февраля 1904 года:

«Берлин, 17 февраля. – Агентство Anzelger сообщает, что сегодня, во время проведения богослужения в Баку, в российском Закавказье, когда возносились молитвы за победу России на Дальнем Востоке, армянский революционер бросил бомбу в общее собрание, убив 36 человек и ранив многих других ».

В 1904 году царская Россия была вовлечена в тяжелую военную кампанию на Дальнем Востоке с Японией, в связи с чем в церквях проводились богослужения с молитвами о победе в этой войне. Именно в такое общество, собравшееся в православном храме в Баку, бросили бомбу представители народа, некогда молившего русских монархов о переселении в пределы российской империи, под покровительство христианских царей, превратив богослужение в кровавую бойню, убив и искалечив десятки ни в чем не повинных людей.

В архивах американской печати сохранились свидетельства и о том, что армянские террористы не только закупали, но и совершали массовые кражи вооружения и боеприпасов в российской империи. Об этом сообщалось, например, в газете «The Spokane Press» от 24 августа 1904 года:

«АРМЯНЕ УКРАЛИ ВИНТОВКИ. БЕРЛИН, 24 августа. – Vossische Zeitung сообщает, что армянский революционный комитет совершил дерзкую кражу 563 000 винтовочных патронов и 67 000 револьверных патронов из российского Александрополя на Кавказе и переправил добычу в целости через границу».

Наряду с воровством и акциями массового террора, армянские националисты продолжали совершать покушения и на отдельных государственных деятелей царской России. Газета «Iron County Register», вышедшая 5 мая 1904 года, сообщала о покушении на губернатора:

«ПОКУШЕНИЕ НА ЖИЗНЬ ГУБЕРНАТОРА . Убийца выстрелил две пули в государственного чиновника в Эривани, России. Мотив был политический. Эривань, Россия, 30 апреля. – Покушение с целью убийства было сделано на губернарора провинции Эчмиадзин. В него попали две пули. Одна из них проникла в грудь. Мотивы покушения были политические».

Покушения армянских террористов на жизнь российских чиновников на Южном Кавказе стали систематическим явлением. Число погибших от пуль, бомб и ножей националистов исчислялось десятками. В качестве примера можно привести еще одну публикацию из газеты «The Daily Alaskan» от 18 февраля 1905 года:

«АРМЯНЕ УБИВАЮТ РУССКИХ ЧИНОВНИКОВ . (Специальное сообщение для Daily Alaskan). Тифлис, Закавказье, Россия, 13 февраля. – Армяне убили российского окружного чиновника по имени Игорь Гнутов. Мотив преступления был политическим. Народ очень взволнован возникшей политической ситуацией и есть опасения, что могут произойти еще более серьезные осложнения.

УБИТ ЕЩЕ ОДИН ЧИНОВНИК

Санкт-Петербург, 18 февраля. – Только что было получено сообщние, в котором говорится о том, что российский мэр Вагаршапата, Закавказье, был застрелен и убит этим утром возле своей резиденции. Убийца скрылся».

Изучение архивных материалов американской прессы подтверждает то обстоятельство, что жертвами армянского террора становились представители всех слоёв российского общества – государственные чиновники, священники, военослужащие, прихожане, собирающиеся в церквях во время богослужений. Эта особенность во многом определялась тем, что характерным почерком армянских террористов было применение самодельных бомб большой разрушительной силы, которые использовались бандитами в местах скопления людей. В газетных архивах США сохранилась информация о том, что подобная деятельность националистов на Южном Кавказе приняла формы практически непрерывного кровавого насилия, который захлестнул также и город Тифлис, считавшийся административным центром российской империи на Южном Кавказе. В Тифлисе находилась и штаб-квартира армянской национал-политической партии «Дашнакцутюн» – организатора и руководителя террора армянских наионалистов, что объясняет частоту терактов в городе, которую отмечала американская пресса. В частности, об этом сообщала газета «The Irish Standard» 15 июля 1905 года:

«Бомба убила двоих. Тифлис, Закавказье, 10 июля. – Бросание бомб продолжается ежедневно. Два дворника были убиты и 13 человек ранены бомбой, а один полцейский был застрелен в субботу вечером».

Размах и разнообразие террора, развязанного за десятилетие до Первой мировой войны бандами «невинного» и «беззащитного» народа, практически не знал пределов и ограничений – ни в вооружении, ни в финансировании, ни в масштабах кровавых акций. От одиночных покушений и бомбовых атак на скопления людей – до тщательно спланированных карательных операций, преследовавших целью массовые убийства неармянского (перимущественно мусульманского) населения. Неопровержимые свидетельства кровавых преступлений против человечности, совершенные бандами армянских националистов под руководством национал-политических партий сохранились в бесчисленных публикациях американской прессы того времени. Так, например, газета «The Mitchell Capital» от 22 декабря 1905 года, сообщала:

«УБИЛИ МНОГО ТУРКОВ. Армяне обвиняются в беспрецедентных зверствах в Закавказье. Страх массовых убийств. Константинополь, 21 декабря. – В сообщении из Тифлиса, на Кавказе, датированном 17 декабря, говорится о том, что 300 домов мусульман были сожжены вооруженными армянами, которые не позволили жильцам спастись и открыли огонь по пожарникам, которые пытались потушить пламя.

Низами Гянджеви - известный персидский поэт, который творил во времена Восточного Средневековья. Именно ему нужно отдать должное за все изменения, которые пришли в персидскую культуру речи. В знак памяти об этом можно найти старую монету в 1 рубль 1999 года "Низами Гянджеви". Она приравнивается к 200 современным рублям.

Биография Низами Гянджеви

Поэт появился на свет примерно в 1141 году, предположительно 17 августа. Некоторые историки утверждают, что день рождения поэта был с 17 по 22 августа. Биография Низами Гянджеви начинается в городе Гянджа.

Несмотря на все достижения в области литературы, о жизни поэта и писателя известно очень мало. Имя Низами Гянджеви до сегодняшнего времени было окружено множеством тайн и загадок. Многие биографы привнесли в биографию поэта нечто свое, отчего она стала еще более насыщенной.

Низами Гянджеви - это псевдоним поэта. Настоящее его имя звучит как Абу Мухаммад Ильяс.

Семья литературного деятеля

Семья поэта Низами Гянджеви многие годы занималась простым ремеслом - вышиванием. Это сыграло немаловажную роль при выборе псевдонима поэта.

Отец поэта был чиновником, однако эта информация - лишь догадки историков и биографов. Мать Низами была урожденной иранкой, дочерью великого курдского вождя.

Родители Гянджеви рано скончались, что повлияло на личность поэта. Низами воспитывался своим дядей по материнской линии.

Образование Гянджеви

Говоря о том времени, когда жил Низами Гянджеви, можно сказать, что у поэта было прекрасное образование. В Средневековье было принято считать всех поэтов осведомленными во многих областях науки. Несмотря на эти обычаи, Низами прекрасно разбирался во многих дисциплинах. Стихи Низами Гянджеви доказывают, что поэт отлично разбирался в литературе Аравии и Персии, обладал развитой письменной и устной культурой речи. Кроме того, важно отметить, что он был образован и в точных науках. В стихах Низами Гянджеви прослеживается, что великий литературный деятель обладал знаниями в области астрологии, математики, астрономии, ботаники, медицины и алхимии.

Говоря о достижениях Низами, важно отметить, что поэт также разбирался в религиозных памятниках. Он знал все толкования Корана, прекрасно владел исламским правом, обладал определенными знаниями о христианстве и иудаизме.

Кроме того, Гянджеви прекрасно знал иранские легенды и мифы, разбирался в истории, этике, эзотерике, философии, а также в музыкальном и изобразительном искусстве своего времени.

Философское направление в творчестве

На протяжении многих веков Низами называют мудрецом. Это объясняется тем, что в своих стихотворениях поэт затрагивал очень важные проблемы, которые не могли не заставить задуматься читающих. Изучая творчество Гянджеви можно сказать, что он отнюдь не был философом. Мысли поэта нельзя отнести к тем великим изречениям, которые принадлежат, например, Ибн Араби или Сухраварди. Историки все же придерживаются того мнения, что Низами частично был философом, но важно отметить, еще и гностиком. Именно ему удалось объединить все те традиции, которые были введены в восточную культуру более ранними мудрецами.

Творчество поэта Низами

О творчестве поэта можно сказать совсем немногое. Низами нужна была свобода мысли, это было необходимо ему для того, чтобы не утратить честность в своих творениях. В них прослеживается искренность, некоторая отчужденность.

Многие произведения Гянджеви посвящены политическим отношениям между различными династиями и племенами, которые были как и соперниками Изельгитов, так и соотечественниками.

В архиве поэта найдутся и те произведения, которые отличаются от произведений Средневековья своей драматичностью. Романтические поэмы Низами построены очень сложно с точки зрения психологии повествования. Гянджеви раскрывает всю сложность человеческой души, ее глубину и богатство, когда внутренний мир наполнен любовью и благодарностью.

Жизнь персидского поэта

Известно, что Низами был женат трижды. Первой избранницей поэта стала рабыня, которая была очень любима Низами. Своей первой любви Гянджеви посвятил много произведений. Любимую поэт называл разумной и прекрасной женщиной. В 1174 году у супружеской пары появился сын. Мальчик получил имя Мухаммед. Однако буквально через несколько лет жена Низами скончалась. Такая же участь постигла и двух следующих супруг поэта.

Интересным фактом является то, что смерть каждой из жен сопровождалась окончанием новой поэмы Низами. После смерти третьей жены он с возмущением произнес фразу, состоящую из вопроса к Всевышнему о том, почему же за каждую свою поэму он должен платить утратой своей спутницы.

Гянджеви жил в тот период времени, который ознаменовался как этап нестабильности политики и интенсивности интеллектуальной деятельности. Можно найти отражение этого в его стихотворениях и поэмах.

Сложно сказать что-либо об отношении покровителей к творчеству Низами, потому как практически невозможно определить точное время написаниях многих литературных произведений поэта. Но с уверенностью можно сказать о том, что Гянджеви пользовался уважением и удостаивался многих почестей при жизни. Существует легенда о том, что поэт приглашался ко двору, однако отказался от приглашения. Глава того государства, где располагался двор, считал Низами святым человеком и подарил ему огромное богатство, которое включало четырнадцать деревень, переданных во владения поэта.

Смерть великого поэта

Точную дату смерти поэта невозможно определить, так же как и дату его рождения. Биографы, жившие в ту эпоху, указывают разные даты, которые расходятся на очень большой отрезок времени - тридцать семь лет.

На сегодняшний день одно сказать можно точно: поэт скончался в XIII веке. Основной датой смерти принято считать 1208 год, что основано на опубликованной Бертельсом надписи из родного города поэта.

Однако существует предположение о том, что Низами скончался в 1201 году. В основу этой догадки легли строки второй книги Искандера, которые были включены туда сыном Низами. Глава, которая содержит этот факт, рассказывает о смерти таких великих людей, как Аристотель, Платон и Сократ. Гянджеви оставил богатое литературное наследие.

НИЗАМИ ГЯНДЖЕВИ (1141– предпол. 1204) – азербайджанский поэт, мыслитель, философ, писал на языке фарси.

Низами, или «Нанизывающий слова» (подлинное имя поэта – Ильяс сын Юсуфа) жил и творил в 12 в. на Кавказе – в Гяндже (отсюда псевдоним – «из Гянджи»). Город этот, стоявший на Великом шелковом пути, по свидетельству арабского путешественника Ибн Азрака, посетившего его почти за сто лет до рождения поэта, «является великой столицей тюрков», имея в виду государство Арран, где «тюрки – как отмечал другой знаменитый историк Насави, – неисчислимы, словно муравьи».

Родился в 1141 в семье ученых-богословов и получил, судя по содержанию его произведений, всестороннее философское, филологическое образование, знал, помимо родного азербайджанского (тюрки), язык науки и религии (арабский) и язык поэзии (персидский), изучал математику, алгебру, геометрию, астрономию, медицину, логику, историю, «за короткую жизнь прошел все науки – от кольца Сатурна до центра земли и стал кладезем знаний всех предметов», или стихами: все книги предков изучал я сам, / изощрялся, окрылялся быстрый мой калам (перевод В.Державина).

Вехи жизненного пути запечатлены в его поэмах, из коих мы знаем, что слава Низами как лирика-философа быстро росла, что он отказался от участи быть придворным поэтом, отвергал «тленные и преходящие мирские соблазны», жил на гонорары, получаемые за сочинения, которые ему заказывались. Однажды правитель Дербента подарил ему в качестве гонорара рабыню-тюрчанку Афак, Низами было тогда чуть за тридцать, и она стала его женой, музой его творчества, матерью его единственного сына Мухаммеда. Противник полигамии (многоженства) Низами писал: Одной жены тебе достаточно, ибо / Муж со множеством жен – одинок . (Подстрочный перевод Г.Алиева и Н.Оманова).

Есть у Низами касыда-ода, в которой, как в известном жанре памятников, он говорит о себе, вкладе в поэзию: Я царем царей в державе мудрых мыслей стал. / Повелителем пространства, шахом времени я стал… / В царстве благозвучных песен не делюсь ни с кем я властью… (перевод И.Борисовой). Этот взгляд на себя подтверждается многогранным, ярким, поистине великим литературным наследием Низами, который вошел в историю литературы как автор – помимо большого количества стихотворений во всех жанрах восточной поэзии – пяти поэм Хамсе : Сокровищница тайн , Хосров и Ширин , Лейли и Меджнун , Семь красавиц и Искандер-наме в двух частях (Книга об Александре Македонском ), сюжеты которых на протяжении многих веков вызывали и продолжают вызывать подражания на Востоке.

Первая поэма Сокровищница тайн (1177) составлена из двадцати коротких поэтических глав, или «речей», написанных, как и другие поэмы, в стиле маснави, «парнорифмующихся строк». В них автор в форме нравоучительных притч излагает свои философские и этические взгляды на природу человека, его телесный и духовный мир, любовь как первопричину бытия, возбудитель творчества, подвигающий к добрым деяниям, возвышающий человека, размышляет о превратностях судьбы, власти и тирании. Он дает наставления правителю о справедливости, благожелательном отношении к подданным (Повесть о Соломоне и поселянине ), гармонии миров небесного и социального (Не только в небесах, но ты и здесь – в раю , (перевод К.Липскерова и С.Шервинского), так и природного (притча о царе-охотнике и стреле, обретающей дар речи в защиту газели), воспевает величие разума, духа и созидающих рук человека (рассказ о старике-кирпичнике). Есть в поэме повествования об Исе-Иисусе, о Коране и пророках, в частности, описание восхождения Мухаммеда на небо, его встречи со Всевышним (этот сюжет проходит через три из пяти его поэм). Следуя литературным традициям Востока, Низами предваряет свои поэмы, в том числе Сокровищницу тайн , одами в честь Создателя и пророка Мухаммеда, молениями о милосердии и всепрощении Божием, о превосходстве речи, «нанизанной в должном порядке» (это вопросы поэтики) перед речью, «подобной рассыпанным жемчугам». Поэма с ее сюжетным богатством и яркостью образов прославила автора. Вдохновленный успехом, но и в память о безвременно умершей жене Афаг, первой и последней, он создал поэмы о любви, в которых, по свидетельству низамиведов, Афаг стала прототипом созданных им женских образов.

Любовная история со множеством ее разновидностей-треугольников легла в основу второй его поэмы – Хосров и Ширин (1181), тяготеющей к роману в стихах с саморазвивающимся сюжетом. Во вступлении к поэме Низами пишет: У меня нет иного призвания, кроме воспевания любви. / Пока я жив, да не будет мне суждено иное дело… Мир – это любовь, все остальное – лицемерие, обман… Кто лишен любви – тот, считай, лишен души . (подстрочный перевод Г.Алиева и Н.Османова).

Самовлюбленный царевич Хосров, наследник иранского трона, влюбляется в Ширин, наследницу трона Аррана. Но та, тоже полюбившая Хосрова, не желает соединять судьбу со взбалмошным и беспечным царевичем, для кого любовь – утеха. Между тем Хосров теряет престол и, дабы вернуть царство, обращается к византийскому кесарю, но тот, готовый помочь, ставит условие, чтобы Хосров женился на его дочери Мириам. Трон возвращен, Мириам – его жена, но любовь к Ширин не дает Хосрову покоя, он жаждет встречи с нею. Ширин непреклонна, ибо рассматривает семейный союз как основанный на единственной и вечной любви. Тут возникает новая сюжетная линия, связанная с любовью к Ширин искусного каменотеса-богатыря Фархада, который, выполняя поручение своей возлюбленной, прорубает канал через скалы. Ревность вспыхивает в Хосрове, состоится его беседа с Фархадом (диалог этот – одна и из сильнейших глав поэмы), и он прибегает к обманным интригам, в результате чего Фархад гибнет. Хосров раскаивается в содеянном, и с новой силой в нем вспыхивает любовь к Ширин. Низами умело развивает судьбы героев, их противостояния: Мириам – Хосров – Ширин, Хосров – Ширин – Фархад, раскрывает их внутренний мир, психологию поступков, избегая при этом однозначных оценок, каждый действует сообразно собственному характеру. Тут и противостояние двух властелинов: справедливое царство Ширин и царство Хосрова с тиранией и гнетом. Умирает Мириам, но Хосров и тут изменяет своим чувствам – женится на красавице Шекер («Ширин» и «Шекер» – синонимы, означают «Сладость»), продолжая, однако, любить Ширин. Происходит объяснение между Хосровом и Ширин, «диалог на расстоянии»: Хосров посрамлен и как человек, и как правитель, осознает свои заблуждения. В итоге Хосров и Ширин соединяются в любви, он осознает пагубность своих деяний, начинает править по справедливости. Но тут на арену вступает его сын от Мириам Шируйе («Львёнок»), воспылавший страстью к Ширин, свергает отца и бросает его в темницу, где Хосров гибнет от руки убийцы, но и Ширин, делящая с ним заточение, кончает жизнь самоубийством.

Третья поэма – Лейли и Меджнун (1188) – на мотив бытовавшей восточной легенды о любви. Межплеменная рознь, религиозные предрассудки не дают молодым, полюбившим друг друга, воссоединиться, и поэт Кейс, одержимый страстью, впадает в безумие («Меджнун» означает «безумный»). Тщетно пытаются вожди племен – отцы Кейса и Лейли, отвратить их друг от друга: Кейса насильно увозят в Мекку, но там, случайно услыхав имя Лейли, он снова загорается страстью, убегает из дома в пустыню и живет там отшельником среди птиц и животных, взывает к звездам, молится чертогу Всевышнего. Лейли, разлученная с любимым, не выдерживает разлуки и умирает, а он, узнав о ее кончине, приходит на могилу Лейлу и там же умирает.

Как и в других поэмах, собственно повествованию предшествуют вступительные главы: восхваления Бога и пророка Мухаммеда, рассказ о причине сочинения поэмы, заказанной шахом Ширвана Ахситаном 1, кого воспевает поэт; жалобы на время, в котором злопыхателей и завистников не счесть, но тут же – просьба о прощении за свои жалобы; назидания сыну Мухаммеду, поминание усопших близких – отца, мать; главки о забвении тщеславия, об отказе служения царям, о том, что не следует отнимать у людей хлеб насущный, о радости довольства малым и служения народу, – устав в пути, себя не береги, груз донести другому помоги , о скромности, которая приводит к величию. Далее – собственно сюжет: о том, как Лейли и Кейс полюбили друг друга, «свойствах любви Меджнуна», о состоянии Лейли: шаг за шагом поэт погружает читателя в трагическую историю любви, перемежая рассказ притчами, и завершается поэма новым посвящением ширваншаху, кого он наставляет: Свершив свой суд, старайся проследить, чтоб приговор не смели извратить… Будь справедлив, святой закон блюди, просящего пощады – пощади… Не назиданье это, не упрек, – поговорить с тобой ищу предлог… Да служат наши жаркие мольбы тебе кольчугой против стрел судьбы. Как добрый талисман с собой возьми все эти пожеланья Низами. Благой Господь, простри свои лучи, все смуты и напасти расточи… Сей труд был начат именем творца и доведен до славного конца ». (перевод Т.Стрешневой).

Четвертая поэма Семь красавиц (1197) была заказана Низами сельджукским султаном Сулейманом, кому автор посвящает специальную главу, – она и хвала, и наставление путем сравнения с мудрым Соломоном-Сулейманом. Рассказывая историю жизни Бахрам Гура, поэт, как и в других поэмах, снова возвращается к проблеме власти, осуждая в притчах, сопутствующих сюжету поэмы, время, когда каждый свой надел, отколовшись, в государство превратить хотел (перевод В.Державина), выступая против жестокости и несправедливости, воспевая благородство правителя (Власти жаждущий над миром – враг своей судьбе ). В поэме постоянно обыгрывается священная цифра семь: это рассказы в семи днях недели семи жен легендарного древнеиранского шаха Бахрам Гура, взятых им из семи поясов земли и живущих в семи дворцах, каждый из которых посвящен одной из известных в то время семи планет. Купол каждого дворца имеет свой цвет, совпадающий и со светом планет, и с цветом этноса жены (кстати, «красавица» может быть переведена и как «портрет», или «планета», «звезда»). Жены Бахрам Гура – царевны индийская из черно-купольного дворца (цвет Сатурна, олицетворяет субботу), туркестанская – дворца желто-купольного (цвет Солнца, «воскресенье»), хорезмская из зелено-купольного дворца (цвет Луны, «понедельник»), славянская из дворца красно-купольного (цвет Марса, «вторник»), магрибская (из северо-западной части мусульманской Африки) обитает в голубово-бирюзовом дворце (цвет Меркурия, «среда»), румийская (византийская) во дворце из цвета сандала (Юпитер, «четверг») и иранская, из бело-купольного дворца (Венера, «пятница»). Каждая рассказывает шаху (кстати, он является к ним в одеянии цвета дворца) оригинальную притчу с занимательным сюжетом и глубоко скрытой моралью. Например, о том, что лишь человек высоконравственный достоин истинной любви, о силе правды (притча о Сулеймане и его жене Билкис: чистосердечное их признание друг другу – она не может побороть своих желаний при виде юноши-красавца, а он, как только кто является к нему, сначала смотрит на его руки, чтоб узнать, что тот принес ему в дар, исцеляет их калеку-сына). Есть притчи с мотивами раскаяния за совершенные ошибки, возмездия за злодеяния и т.д. Нравоучительный характер носят и рассказы семи узников, заточенных в тюрьму вероломным везиром. Их рассказ побуждает царя отказаться от бездумных утех и ублажения плоти, заняться делами государства, строя его на духовных началах справедливости и миролюбия.

Идея гармонического государства занимает Низами и в последней его поэме (завершена в 1203) – эпическом сказании Искандер-наме (Книга об Искандере ), которое предваряется словами: Низами! Не пора ль свою славу забыть? / Ветхий днями! Нельзя вечно юношей быть! (Перевод К.Липскерова). Поэма получилась масштабной по замыслу и объемной по содержанию: в ней двадцать тысяч поэтических строк, составляющих две книги: Шараф-наме (Книга о славе ) и Икбал-наме (Книга судьбы ). В центре поэмы – образ Александра Македонского, но не столько реального, сколько мифологического, с кем связывались представления об идеальном правителе – мудром и справедливом, кого (под именем Зуль-Карнейна, или «двурогого») Коран даже причисляет к сонму пророков. Эту свою трактовку Низами предваряет пояснением: Не упрекайте меня в изменении-передвижении событий [исторических], ибо художнику поневоле приходится это делать .

Искандер-воин, совершая свои походы и покоряя страны и народы (впрочем, они сами добровольно подчиняются ему), движим не только идей мирового господства, а пытается постичь тайны мироздания, смысл человеческого существования. И однажды он попадает в некую страну, в «город прекрасного края», где царит всеобщее благоденствие, нет ни хозяев, ни слуг, ни рабов, ни господ, люди умирают не от болезней и казней, а только от старости. И промолвил себе сей венец мирозданья: / «Эти тайны приму, как слова назиданья! / Полно рыскать в миру. Мудрецам не с руки / Лишь ловитвой гореть, всюду ставить силки. / Не довольно ль добыч? От соблазнов свободу / Получил я, внимая благому народу… / Если правы они, ложь свою ты пойми! / Если люди они, нам ли зваться людьми? (Перевод К.Липскерова). Миссия Искандера сводится к тому, что он познал «край справедливый и солнечный».

Заключительные строки поэмы – о смерти поэта, якобы дописанные другими, о чем свидетельствует указание о том, что шестьдесят было лет и три года ему, / И шесть месяцев сверх, – и ушёл он во тьму ».

Низами! /Кончен сказ твой, столь сладкий для нас. / Приступай к отправленью! Назначен твой час… Он умолк. Ты сказал бы, что сон его нежил. Он уснул, он как будто бы вовсе и не жил , – вполне можно предположить, что эти строки мог сочинить и сам Низами.

Хамсе , пять поэм Низами на многие века определили развитие поэзии народов Востока. Каждый выдающийся поэт считал своим долгом написать подражания («подобия» или «ответы») на сюжеты пяти поэм Низами, сохраняя даже форму рифмовки. По неполным данным низамиведов, по мотивам Лейли и Меджнун написано более ста подражаний на фарси и тюркских языках. Лишь на языке фарси существует свыше сорока ответов. Среди поэтов, что прославились в мировой поэзии, создав по мотивам Хамсе Низами свои знаменитые пятерицы, – индийский поэт Амир Хосров Дехлеви (1253–1325), персо-таджикский поэт Джами (1414–1492), узбекский поэт Алишер Навои (1444–1501).

Творчество Низами – вклад не только в литературу Востока, но и Запада: В.Гёте считал Низами одним из семи гениальных поэтов всех времен и народов.

Сочинения Низами Гянджеви. Пять поэм. Вступительная статья А.Е.Бертельса. М., Библиотека всемирной литературы, 1968; Собрание сочинений в трех томах . Вступительная статья Р.М.Алиева. Баку, 1991.

Чингиз Гусейнов