Образы и мотивы элегической батюшкова. 

Лекция, реферат. Поэтическое новаторство К.Н. Батюшкова - понятие и виды. Классификация, сущность и особенности. 2018-2019.

Анакреонтика как античная традиция в русской поэзии XIX в. (Пушкин и Батюшков).

Уже в поздней античности получило распространение поэтическое направление, использовавшее любовные и застольные мотивы лирики древнеримского поэта Анакреонта и эллинистической поэзии. Эти стихотворения отличаются простотой, изяществом, игривостью. Основные мотивы ее - радостное, беспечное упоение жизнью, любовной страстью, вином. Любовные божества анакреонтиков - Эрот, Киприда, Вакх, Грации, Хариты и многие другие.

Анакреонт не был «пьяницей и волокитой», каким его нередко представляет традиция; такую репутацию поэту создали множество подражаний позднейших эпох, в частности некоторые эпиграммы (в которых напр. ему приписывается «тройное поклонение» музе, вину и любви) и сборник, известный под названием «Anacreontea». Подражание Анакреонту породило так называемую анакреонтическую поэзию поздней античности, Возрождения и Просвещения.

"Анакреонтикой" увлекались многие поэты Западной Европы (поэты "Плеяды", Вольтер, особенно Парни, Лессинг, Якоби и другие) и России (Ломоносов, Херасков, Державин, Батюшков, Гнедич, Дельвиг и особенно Пушкин).

Большая популярность поэта в Европе XVII-XVIII вв. восходит именно к псевдоанакреонтической поэзии. Увлечение философией Эпикура, распространенное в Европе этого времени, благоприятствовало развитию современной анакреонтической поэзии.

Эпикуреизм - философское учение, исходящее из идей Эпикура и его последователей. Эпикуреизм был одним из наиболее влиятельных философских течений в Античности.

Эпикуреизм служит вполне конкретным нуждам: ищет способ избавления человека от страдания.

Мотив жизнеутверждения в эпикурейской поэзии проявляется наиболее часто. Вино и золотые чаши являются основой.

Анакреонтическая лирика культивировалась также в эллинских городах Палестины и среди византийцев. Число подражаний Анакреонту, его стилю стремительно увеличивалось, в результате они не только стали столь же популярны, как и оригиналы, но со временем практически полностью вытеснили их.

В России разработка анакреонтических мотивов имела свою давнюю традицию в дворянской литературе. Еще Кантемир переводил Анакреона, при этом используя бытовой эротический словарь. Переводы из Анакреона и подражания ему имеются у Ломоносова, Сумарокова, Державина. Разрабатывали эту тему и более мелкие поэты. Это была особая струя дворянской и близкой к ней литературы, уживавшаяся рядом с торжественной поэзией. Вполне понятны ее социальные корни. Это была выраженная при помощи античных форм дворянская поэзия наслаждения жизнью - то более прямая и грубая, то более утонченная и галантная, то более предметная, то более чувствительная или рассудительная. Яркими подражателями Анакреонта являлись Жуковский, Батюшков, Дельвиг, Пушкин и многие другие.

Батюшков, как наиболее ярко выраженный поэт с взглядами эпикуреизма в России, и Пушкин, как его «ученик» в анакреонтике, помогут нам рассмотреть влияние эпикурейства на поэтов того времени.

Творчество Пушкина более интересно для нас, прежде всего, как для людей с обострённым чувством гордости за наше национальное достояние – великого поэта. Именно поэтому мы бы хотели более подробно остановиться на его творчестве.

Выбирая материал по интересующей нас теме из поэзии А. С. Пушкина, мы следовали определённой хронологии его творчества и наблюдали, сколько произведений отражают данные мотивы в тот или иной период жизни.

В результате своей аналитической деятельности по поэтическим произведениям А. С. Пушкина, с целью выявления анакреонтических мотивов, получилась следующая картина:

Поговорим об этом более подробно.

Основной круг мотивов лицейской лирики Пушкина (1813-1817) замкнут рамками так называемой «легкой поэзии», «анакреонтики».

Именно в лицее происходит «становление пера» поэта. Здесь Пушкин начинает создавать стихи с анакреонтическими мотивами. Молодой поэт рисует себя в образе мудреца-эпикурейца, беспечно наслаждающегося легкими радостями бытия.

Пушкин проявляет интерес к литературным стилям, существовавшим в предшествующей и современной ему поэзии. Отсюда - многочисленные примеры подражаний и стилизаций.

Пушкин подражал анакреонтической лирике, которая в начале 19 века была особенно популярна.

Большое значение для выработки совершеннейшей художественной формы имело для Пушкина обращение к великим образцам древнегреческой поэзии, которую позднее так высоко ценил Маркс, а Белинский считал «художественной мастерской», через которую должен пройти каждый поэт, чтобы стать подлинным поэтом художником.

Для Пушкина раннего периода характерна ориентация на эпикурейско-горацианско-анакреонтическую философию и «легкие» жанры, воспринятые преимущественно через призму французской литературы. Эпикурейская философия, анакреонтика, горацианство - все это явления далеко не тождественные, но они входят в поэзию Пушкина под одним знаком.

Всюду в его лирике этих лет звучит призыв «ловить мгновение», культ юности, мимолетной любви и страсти (образы красавиц, часто изображаемых в традиционной, и даже в некоторой степени клишированной форме: например, они носят греческие имена, и вообще античный колорит отличает лирику такого рода), мотив дружбы, символика вина, чаши, застолья, культ легкомыслия, за которым стоит подлинная высшая мудрость.

Рассмотрев 737 стихотворений, было выявлено, что упоминание вина и винопития, картины дружеской пирушки встречаются на протяжении всего творчества поэта.

В творчестве Пушкина из всех алкогольных напитков чаще всего встречается – вино. Оно в творчестве Пушкина занимает первоначальное место. Количество его упоминаний – 62 раза.

В лицейские годы вино в стихотворениях Пушкина встречается чаще всего – 22 раза.

У Пушкина вино может выполнять несколько функций: является отсылкой к античной мифологии, к христианству. Функции вина так же связана с дружбой. Молодым мальчишкам хотелось веселиться, задориться. В своём стихотворении «К Пущину» Пушкин представляет далёкие годы, когда они с друзьями уже будут «покрыты сединами» и вот, они наливают из кубка вино в чаши. Здесь вино, чаши и кубок – символы достатка, любви друзей, веселья и близости по духу некоторых людей.

Связь вина и чаши прослеживается в 14 стихотворениях, которые связаны с античностью, христианством, дружбой, уходом в другую реальность.

Но все эти упоминания – символы. Дань античному искусству, античной мудрости жизни.

В эпикурействе тема искусства зачастую проходила через призму пиршества. Поэтому можно считать, что Пушкин всего лишь унаследовал античную традицию.

Испокон века еда и напитки были для человеческого общества не только источником поддержания жизнеспособности физического тела. Общественное застолье всегда наделялось символическим смыслом. Распределение количества и качества еды, порядок её подачи к столу, кто должен есть первым, - всё это определяло и определяет статус человека в семье или в данном обществе. Это и формирует пиршественный мотив у многих народов и находит отражение в произведениях писателей и поэтов.

Пушкинское пространство пира формируют повторяющиеся элементы: пища, кухонная утварь и напитки. Наиболее частое их употребление встречается в лицейской лирике (из 134 стихотворений в 84).

Занимаясь у профессора Н. Ф. Кошанского, лицеисты пользовались двумя томами его «Ручной книги древней классической словесности». В ней собраны образцы античной литературы, которые пропагандируют республиканские и демократические идеи древности.

Страстно любил Кошанский античный мир и знал его, как мало кто в тогдашней России. Увлекательно рассказывал он на своих уроках о республиках Греции и Рима. Там при образе правления «республиканском и вольном» процветали науки, искусства, литература.

Лицеисты, в том числе и Пушкин, не только знали античную литературу, но и интересовались ей.

Не удивительно, что больше половины стихов Пушкина в лицейские годы проникнуты античностью.

Исключительное художественное мастерство Пушкина-поэта будет развиваться, обогащаться, совершенствоваться на протяжении всей его жизни, но уже в этот период складываются основные качества пушкинского поэтического языка и пушкинского стиха, синтезировавшего в себе высшие достижения стихотворного искусства его предшественников и современников, сочетающего живописную точность и звуковую энергию, присущие лучшим стихам Державина, с пластичностью и гармонией батюшковского стиха, с «пленительной» музыкальностью стиха Жуковского. В то же время основой всего этого синтеза, специфическим свойством именно пушкинского стихотворного языка, является его необыкновенная сжатость и выразительная сила, которые стали поражать и восхищать современников вскоре же по выходе поэта из лицея.

В послелицейской лирике Пушкина петербургского периода (1817 - первая половина 1820 г.), как в известной мере и позднее, продолжают бытовать многие темы, мотивы, жанровые формы, характерные для лицейских лет творчества поэта; но они получают новое весьма знаменательное развитие.

В лирике Пушкина продолжают развиваться анакреонтические мотивы, характерные для лицейского периода («Торжество Вакха», 1818, «Веселый пир», 1819).

Но традиционные анакреонтические мотивы окрашиваются в оппозиционно-политические тона. В одном ряду с Вакхом и Кипридой поэт воспевает «свободу». Это слово все чаще приобретает в его стихах несомненное политическое звучание. Вместе с тем в некоторых его стихах «анакреонтика» углубляется до подлинного проникновения в дух античности. Образец этому - стихотворение «Торжество Вакха» (1818), которое представляет существенный шаг вперед по сравнению даже с таким замечательным стихотворением Батюшкова этого рода, как «Вакханка».

«О, как стал писать этот злодей», - восклицает Батюшков, прочтя одно из стихотворений Пушкина, написанных им вскоре после окончания лицея.

А вот что пишет П. Морозов в статье «Пушкин и Парни»: «Общий тон эротической поэзии Парни - ее простота, беспечность, призыв к эпикурейскому наслаждению радостями жизни и особенно утехами любви - как нельзя больше отвечал пылкому темпераменту нашего поэта».

Именно за проникновение в дух античного, древнегреческого искусства Пушкин так любил поэта эпохи французской революции Андре Шенье. Сам Пушкин в своих «Подражаниях древним» и других многочисленных стихотворениях в антологическом роде, которые пишутся им в годы южной ссылки («Нереида», «Редеет облаков летучая гряда», 1820, «Муза», «Дева», «Дионея», 1821, «Ночь», 1823, и многие другие) показал, что он прошел через мастерскую древнегреческого художества, овладел образно-пластическим мышлением древнегреческих поэтов. Правда, подобно Батюшкову, он знал их стихи только по переводам, но «глубокий художественный инстинкт, - по словам Белинского, - заменял ему непосредственное изучение древности».

В то же время необходимо подчеркнуть, что обращение поэта в своих антологических стихотворениях к античным образцам, к «древнему классицизму», - по выражению Пушкина, - не было ни в какой мере возвратом к классицизму XVIII в. , представители которого механически подражали внешним формам античного искусства. Западноевропейский классицизм XVII-XVIII вв. и русский классицизм XVIII в. с его абстрактным рационализмом был не только чужд, но и полярно противоположен конкретно-чувственному и тем самым «художественному по преимуществу» мышлению древних греков. Наоборот, овладение древнегреческим художественным мышлением осуществлялось Пушкиным на почве романтизма, решительно выступившего против рассудочности классицизма, выдвинувшего требование «местного» - национального, исторического колорита.

В новой, «северной» ссылке, в Михайловском, Пушкина со всех сторон обступил мир русской народной жизни. И анакреонтические мотивы в его лирике значительно оскудели, если не сказать, что почти исчезли. Этот период его творчества содержит наименьшее количество стихов по данной теме.

К 1830- 1836 гг. относится ряд «Подражаний древним», переводов из античных поэтов. Но такого масштаба, как в лицейской лирике, эпикурейские и анакреонтические мотивы в поэзии Пушкина этого периода жизни и творчества уже не приобрели.

Ближайшим предшественником и учителем Пушкина в анакреонтической поэзии был Батюшков. Но у Батюшкова анакреонтические мотивы приобретают уже несколько иной характер и иной смысл. Этот новый оттенок связан с становлением дворянского либерализма начала XIX в. Здесь имеет значение даже внешняя количественная сторона: «легкая поэзия» становится господствующей, основной. Но не эта сторона решает дело. Важнее то, что эпикурейские мотивы оказываются связанными с «вольтерьянством» и либерализмом.

Батюшков - замечательный знаток античности. Он вводит в свои стихи исторические и мифологические имена этого мира. В стихотворении «Мечта» вспоминаются зефиры, нимфы, грации, амуры, Анакреонт, Сапфо, Гораций и Аполлон, а в стихотворении «Совет друзьям» - нимфы, Вакх, Эрот. У него есть стихи «К Мальвине», «Послание к Хлое», «К Филисе». Однако обилие античных имен, исторических и мифологических в стихах о современности, несомненно, привносит стилистический разнобой. Именно поэтому Пушкин по поводу послания «Мои пенаты» заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни». В этом стихотворении в «хижине убогой» с «ветхим и треногим столом», «жесткой постелью», «рухлядью скудельной» соседствуют «кубки», «чаша золотая» и «ложе из цветов».

Потенциально Батюшков совпадает с Пушкиным не только в общих крупных линиях творческой эволюции, но и в темах, сюжетах, подчас даже в самых названиях отдельных произведений. Окончив своего «Умирающего Тасса», Батюшков намерен был приняться за обработку сюжета об Овидии в изгнании: «Овидий в Скифии: вот предмет для элегии, счастливее самого Тасса» (письмо Гнедичу 1817 года). В одном из писем к Вяземскому он посылает подробно разработанный конспект задуманной им поэмы под названием «Русалка» и т. д.

Всматриваясь в неосуществленные планы и замыслы Батюшкова, начинаешь наглядно понимать всю великую закономерность Пушкинского развития.

Стихотворение «Вакханка» воссоздает образ жрицы любви. Уже в первой строфе, сообщающей о стремительном беге вакховых жриц на праздник, подчеркивается их эмоциональность, порывистость, страстность: «Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны». Дальнейшее содержание стихотворения - развитие мотива стихийной страсти.

Радость почти всегда является у него в дымке печали. Большинство его эротических и анакреонтических стихов проникнуто горькой мыслью о «тщете» бытия, «крылатости» счастья, «губительности» времени, «беспрестанном увядании чувств». Жадно припадая к «златой чаше», увитой «розами сладострастья», поэт все время чувствует за своими плечами то пугающий, то радующий его призрак смерти. Мотивы наслаждения вином и любовью выдвигаются в качестве своего рода защитного средства против неизбежной быстротечности всего сущего, подсказаны торопливым стремлением «сорвать цветы» радости «под лезвеем» занесенной над ними губительной, смертной «косы».

С годами элегические подземные струи лирики Батюшкова все более и более выбиваются наружу. На «пылающих ярким багрецом» «ланитах» вакханок и менад его чувственных языческих видений все явственнее проступает зловещая смертная синева. Среди его «Подражаний древним» (1821 года) есть одно потрясающее восьмистишие.

«Философ резвый и пиит»,- сказал о Батюшкове юный Пушкин, проницательно улавливая отраженные в стихах Батюшкова глубины человеческого сознания и остроту мысли поэта. Этот «философ» резвый: ведь он автор шутливого «Видения на берегах Леты» и колкого «Певца в Беседе любителей русского слова». Поэтическая формула Пушкина была отзвуком строки самого Батюшкова в «Моих пенатах»: «философ и пиит»; Такие отзвуки в раннем творчестве Пушкина можно уловить не раз. Мы ощущаем эту близость поэтов и в общей мажорной тональности ранней пушкинской лирики, некоторых ее эпикурейских мотивах, звучания пушкинского стиха. «Арфа» Батюшкова была для Пушкина действительно «златострунной».

✓ Анакреонтика повлияла на развитие всего европейского и русского искусства.

✓ Пушкин и Батюшков как никто в России, обращались в своей поэзии к античности, можно сказать, пропагандировали в своих лирических произведениях эпикурейство, сладость вкушения жизненных радостей и самой жизни.

✓ Обращение к анакреонтизму давало возможность поэтам развивать свое творческое начало, двигаясь по пути уже намеченному, следуя многовековому опыту древнеримских и древнегреческих поэтов.

✓ На развитие дарования А. С. Пушкина наивысочайшее влияние оказал анакреонтизм. Поэт получил возможность выражать свои взгляды (в более зрелые годы, в основном общественно-политические) через призму античности, находя в ней прообраз всего, что сейчас существовало. Действительность, критику современного ему мира он вуалировал, перенося действие в Древний Рим или Древнюю Грецию.

✓ Влияние анакреонтики на Пушкина то постепенно ослабевало, то возрастало, но наиболее богатый эпикурейством и анакреонтикой период был в лицейские годы.

Новая литература в первую треть XIX века развивалась стремительно, но русскому человеку надо было пройти через наполеоновские и турецкие войны, кавказские столкновения с местными племенами, позор поражения при Аустерлице и унизительный для России Тильзитский мир, героическую эпопею 1812 года и зарубежного похода наших войск и печальное их возвращение на свою крепостную деспотическую родину, чтобы получить тот богатый внутренний опыт, без которого окончательное оформление этой литературы было невозможно: ей нужен был герой и читатель. Тонкий и печальный лирик , сам будучи офицером гвардии и проехав через всю меняющуюся Европу, это хорошо понимал и потому в XIX веке выступал как великий просветитель, историк и журналист, реформатор литературного языка, учитель писателей и читателей.

О память сердца! Ты сильней

Рассудка памяти печальной,

И часто сладостью своей

Меня в стране пленяешь дальной.

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ

Классицизм.
Сентиментализм.
Романтизм.
Русская античность.
Художественный перевод.
Лирика.
Лирический герой.
Автобиографизм.
Элегия.

ДОКЛАДЫ И РЕФЕРАТЫ

Белинский о Батюшкове.
Тема войны в лирике Батюшкова.

Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1995.
Кошелев В.А. Константин Батюшков. Странствия и страсти. М., 1987.

© Vsevolod Sakharov . All rights reserved.

Константин Николаевич Батюшков
1787-1855

Идейно-художественное своеобразие поэзии Батюшкова.

Белинский, определяя своеобразие поэзии автора «Вакханки», писал: «Направление поэзии Батюшкова совсем противоположно направлению поэзии Жуковского. Если неопределенность и туманность составляют отличительный характер романтизма в духе средних веков, то Батюшков столько же классик, сколько Жуковский - романтик». Но чаще критик восхвалял его как романтика.

Творчество Батюшкова весьма сложно и противоречиво. Это порождает большую разноголосицу в его оценке. Некоторые критики и литературоведы считают его неоклассиком (П. А. Плетнев, П. Н. Сакулин, Н. К. Пиксанов). Опираясь на явные связи поэта с сентиментализмом, его воспринимают то сентименталистом (А. Н. Веселовский), то предромантиком (Н. В. Фридман). Преувеличивая свойственные Батюшкову переклички с Жуковским, его причисляли к «унылому» романтизму. Но Батюшков, испытывая в начале своего творчества частичное влияние классицизма («Баг»), а затем гуманистическо-элегического романтизма, не принадлежал к правоверным приверженцам ни классицизма, ни элегического романтизма. Вся его литературная деятельность, поэтическая и теоретическая, в своей основе развертывалась в непрестанной борьбе с классицизмом и его эпигонами. Явно метя в классицизм, он спрашивал в «Послании к Н. И. Гнедичу»: «Что в громких песнях мне?» Батюшков выступил в сложных условиях переходного времени: уходящего, но еще активно действовавшего эпигонского классицизма, крепнувшего сентиментализма, возникавшего и приобретавшего популярность гуманистическо-элегического романтизма. И это отразилось в его поэзии. Но, испытывая и преодолевая воздействие литературных влияний, Батюшков формировался преимущественно как поэт гедонистическо-гуманистического романтизма. Для его поэзии характерно создание объективного образа лирического героя, обращение к реальной действительности, выразившееся, по словам Белинского, в частности, во введении в некоторые элегии «события под формой воспоминания». Все это было новостью в литературе того времени.

Большое количество стихов Батюшкова называются дружескими посланиями. В этих посланиях ставятся и решаются проблемы социального поведения личности. Идеал Батюшкова в художественном воплощении - определенность, естественность и скульптурность. В стихотворениях «К Мальвине», «Веселый час», «Вакханка», «Таврида», «Я чувствую, мой дар в поэзии погас» и подобных им он достигает почти реалистической ясности и простоты. В «Тавриде» сердечно начальное обращение: «Друг милый, ангел мой!» Пластично изображение героини, румяной и свежей, как «роза полевая», делящей с любимым «труд, заботы и обед». Здесь намечены и предполагаемые обстоятельства жизни героев: простая хижина, «домашний ключ, цветы и сельский огород». Восхищаясь этим стихотворением, Пушкин писал: «По чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши и небрежности воображения- лучшая элегия Батюшкова». Но ей не уступает элегия «Я чувствую, мой дар в поэзии погас». Искренностью чувств, задушевностью обращения к любимой она предвосхищает лучшие реалистические элегии Пушкина.

Подробности быта лирического героя («Вечер», «Мои пенаты») свидетельствуют о вторжении в поэзию повседневной жизни. В стихотворении«Вечер» (1810) поэт говорит о «посохе» дряхлой пастушки, о «лачуге дымной», об «остром плуге» оратая, об утлой «ладите» и других конкретных деталях воссоздаваемых им обстоятельств.

Яркая пластичность лучших произведений Батюшкова определяется строгой целенаправленностью всех средств их изображения. Так, стихотворение «К Мальвине» начинается сравнением красавицы с розой. Последующие четыре строфы обыгрывают и расширяют это сравнение. И грациозное произведение завершается пожеланием-признанием: «Пусть розы нежные гордятся На лилиях груди твоей! Ах, смею ль, милая, признаться? Я розой умер бы на ней». Стихотворение «Вакханка» воссоздает образ жрицы любви. Уже в первой строфе, сообщающей о стремительном беге вакховых жриц на праздник, подчеркивается их эмоциональность, порывистость, страстность: «Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны». Дальнейшее содержание стихотворения - развитие мотива стихийной страсти. Белинский об элегии «На развалинах замка в Швеции» (1814) писал: «Как все в ней выдержано, полно, окончено! Какой роскошный и вместе с тем упругий, крепкий стих!»(VII, 249).

Поэзии Батюшкова свойственна сложная эволюция. Если в ранних стихах он склонен выражать и изображать душевные состояния в большей или меньшей мере статически («Как счастье медленно приходит»), то в расцвете своего творчества поэт рисует их в развитии, диалектически, в сложных противоречиях («Разлука»; «Судьба Одиссея»; «К другу»).

Произведения Батюшкова, воплощая естественные, индивидуальные чувства и страсти, не укладывались в привычные жанрово-видовые формообразования и стиховые метроритмические схемы классицизма, предназначенные для выражения отвлеченных чувств. Следуя за Жуковским, поэт внес и свою долю в разработку силлабо-тонического стиха. «Легкая поэзия», требовавшая естественности, непосредственности, обусловила широкое обращение Батюшкова к разностопному ямбу, отличающемуся разговорностью, выразительностью, гибкостью. По свидетельству И. Н. Розанова, этим размером написано почти две трети его стихов («Мечта», «Послание к Н. И. Гнедичу»,«Воспоминание» и др.). Но для большинства наиболее жизнерадостных лирических произведений, славящих любовь, Батюшков предпочел игровой хорей («К Филисе», «Ложный страх», «Счастливец», «Привидение», «Вакханка»). Раздвигая возможности силлаботоники, поэт, кроме четырехстопного («Как счастье медленно приходит»), шестистопного («Послание к стихам моим») ямба, также использует трехстопный. Живость послания «Мои пенаты», написанного трехстопным ямбом, вызвала похвалу Пушкина и Белинского.

Батюшков в ряде стихов показал образцы строфического искусства и замечательное мастерство симметрического построения стиха («На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина»; «К другу», «Песнь Гаральда Смелого», «Переход через Рейн»). Придавая своим стихам непринужденность, непосредственность потока чувств и мыслей, он чаще пользуется свободной строфикой, но и в ней стремится к симметрии («Веселый час»).

Заботясь о естественности стихов, поэт много внимания уделяет их благозвучности. Он любит музыкальные созвучия согласных: «Играют, пляшут и поют» («К Мальвине»); «Часы крылаты! не летите» («Совет друзьям»); «Во всем величии блистала» («Воспоминание»); «Коней сребряной браздой!» («Счастливец»). Искусно повторяя, концентрируя звуки п, р, б и др., поэт создает целую музыкальную симфонию в стихотворении: «Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы При появлении аврориных лучей…» (1819).

Батюшков один из первых среди поэтов нарушает абсолютные границы между жанрами, установленные классицистами. Посланию он придает свойства то элегии («К другу»), то исторической элегии («К Дашкову»), он обогащает жанр элегии и превращает ее в лиро-эпическое произведение («Переход через Рейн», «Гезиод и Омир - соперники», «Умирающий Тасс»).

Расширяя возможности разговорной речи в поэзии, Батюшков достигает непосредственности в стихах: «Подайте мне свирель простую, Друзья! и сядьте вкруг меня Под эту вяза тень густую, Где свежесть дышит среди дня» («Совет друзьям»). Но при этом там, где необходимо, он обращается к анафорам («Отрывок из XXXIV песни „Неистового Орланда“), инверсиям («Тень друга») и к другим средствам синтаксической изобразительности.

Демократизируя литературный язык, поэт не страшится слов и выражений более широкого круга, чем любезное ему общество просвещенного дворянства. У него мы встретим уместно примененные слова: «крушиться» («Совет друзьям»), «топая» («Радость»), «рдеет» («Пленный»).

Пластической выразительности произведений Батюшкова помогают и точные, конкретные, изобразительные средства, в частности эпитеты. У него юность красная, вакх веселый, часы крылаты, луга зелены, ручьи прозрачные («Совет друзьям»), нимфы резвые и живые, сон сладкий («Веселый час»), дева невинная («Источник»), рощи кудрявые («Радость»), стан стройный, ланиты девушки пылающи («Вакханка»).

Но, полностью владея искусством художественного слова и блестяще проявив его во многих прекрасных лирических творениях, Батюшков оставил и стихотворения, в той или иной степени недоработанные. Это отметил еще Белинский. По его наблюдению, лирические произведения поэта по преимуществу «ниже обнаруженного им таланта» и далеко не выполняют «возбужденных им же самим ожиданий и требований». В них встречаются затрудненные, неуклюжие обороты и фразы: «Скорее морем льзя безбедно На валкой ладие проплыть» («Н. И. Гнедичу», 1808). Или: «Ведомый музами, в дни юности проник» («К Тассу», 1808). Они не всегда избавлены от неоправданной архаики: в элегии«Умирающий Тасс», написанной в 1817 году, встречаются слова, явно выпадающие из ее стиля: «кошницы», «лобзаний», «веси», «перст»,«оратая», «зрел», «огнь», «соплетенный», «десницу», «стогнам», «глас», «небренной».

Батюшков - замечательный знаток античности. Он вводит в свои стихи исторические и мифологические имена этого мира. В стихотворении«Мечта» вспоминаются зефиры, нимфы, грации, амуры, Анакреонт, Сафо, Гораций и Аполлон, а в стихотворении «Совет друзьям» - нимфы, Вакх, Эрот. У него есть стихи «К Маль-вине», «Послание к Хлое», «К Филисе». Однако обилие античных имен, исторических и мифологических в стихах о современности, несомненно, привносит стилистический разнобой. Именно поэтому Пушкин по поводу послания «Мои пенаты» заметил: «Главный порок в сем прелестном послании есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни». В этом стихотворении в «хижине убогой» с «ветхим и треногим столом», «жесткой постелью», «рухлядью скудельной» соседствуют «кубки»,«чаша золотая» и «ложе из цветов».

5. Особенности конфликта и композиции в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»

В основе общественного конфликта лежит столкновение двух идеологий: декабристской, выразителем которой главным образом является Чацкий, и патриархально-консервативной, идеологии главного оппонента Чацкого, Фамусова. Их постоянные жаркие споры, затрагивающие различные стороны общественной жизни той эпохи, мы можем наблюдать на протяжении всей пьесы. Но это противостояние не было бы так ощутимо и уж тем более не выходило бы на первый план, если бы в нем были задействованы только эти два персонажа. Грибоедов же практически всех своих героев, в той или иной степени, втягивает в этот конфликт. Против идей Чацкого вместе с Фамусовым выступают и Молчалин, и Скалозуб, и Хлестова, и Загорецкий, да и все остальные своими репликами лишь подтверждают обвинение Чацкого в адрес московского общества. Он же, вернувшись в Москву после нескольких лет странствий, не может смириться с ее нравами и горячо выступает против жестокий проявлений крепостничества ("Сам толст, его артисты тощи"), низкопоклонства перед вышестоящими, стремления к чинам и наградам ("Служить бы рад, прислуживаться тошно"), отношения общества к просвещению ("И с криком требовал присяг, // Чтоб грамоте никто не знал и не учился"), праздности этого общества ("Вчера был бал, а завтра будет два"), засилья всего иностранного ("Воскреснем ли когда от чужевластья мод?") и т.д. Все, что не соответствует его представлениям о жизни, вызывает у Чацкого бурю эмоций. Первоначально он кажется нам одиноким борцом против всевозможных общественных пороков, но Чацкий один только на сцене, в жизни же у него есть единомышленники, недаром он часто произносит слово "мы", говоря от имени какой-то определенной общественной силы; отдельные внесценические персонажи также являются сподвижниками Чацкого. Это и двоюродный брат полковника Скалозуба, который "службу вдруг оставил, // В деревне книги стал читать", и племянник княгини Тугоуховской, и профессора Педагогического института в Петербурге. Все это делает Чацкого реалистичным персонажем, не без основания критикующим общество, в отличие от мольеровского Альцеста, главного героя комедии "Мизантроп", который, хоть и справедливо осуждает человеческие недостатки, предстает перед читателем каким-то чудаком, которого не понимает даже лучший друг, человеконенавистником от природы. Это объясняется тем, что в отличие от Мольера, строго придерживавшегося классицистических норм, задачей Грибоедова было реалистично отразить современную ему эпоху, взяв актуальный для того времени жизненный конфликт с верной расстановкой сил, а также верной развязкой. Ведь при всей симпатии автора к своему герою, Чацкий оказывается изгнанным, потому что не наступило еще время для его победы, конфликт отнюдь не исчерпан. Дав именно такую развязку своему произведению, Грибоедов нарушил непременное требование классицизма хорошего конца, что придало комедии еще большую оригинальность. Но наравне с реалистическими чертами в "Горе от ума" присутствует и романтическая окраска: в глазах читателя Чацкий кажется борцом-одиночкой, так как ни от кого из действующих персонажей он не может ждать какой-либо поддержки и ему одному приходится справляться со своей сложной миссией.

Как уже было сказано выше, в комедии Грибоедова присутствует еще и любовный конфликт, который не менее интересен, чем общественный. По словам И.А. Гончарова "всякий шаг Чацкого, всякое его слово в пьесе тесно связаны с игрой чувства его к Софье", то есть без любовного конфликта не случилось бы и общественного. Но первый заслуживает внимания не только как причина второго, он, как и все в произведении Грибоедова, необычен. Его оригинальность заключается в нетрадиционности любовного треугольника: в отличие от классицистических комедий, где два соперника борются за руку и сердце своей возлюбленной, в "Горе от ума" сама девушка, защищая своего возлюбленного, пытается противостоять его сопернику. Уже один этот факт доказывает, что эта девушка, то есть Софья, не какаято бездумная кокетка, а довольно сильная личность.

Помимо того, что любовный треугольник нетрадиционен, он оказывается еще и "перевернутым", пародией на распространенные в сентиментальной литературе любовные интриги. Так, было принято изображать девушку, влюбленную в умного, благородного и чувствительного разночинца, но поневоле выходящую замуж за богатого, но ограниченного и недалекого дворянина. Примером именно такого любовного конфликта может служить роман Ж.Ж. Руссо "Юлия, или Новая Элоиза", главная героиня которого, Юлия д’Энтаж, влюблена в своего учителя, разночинца Сен-Пре, но вынуждена выйти замуж за господина де Вольмара. Грибоедов же высмеивает сентименталистские традиции, изображая небогатого разночинца Молчалина низким и подлым, а дворянина Чацкого умным, благородным и возвышенным.

Но чем же тогда объясняется выбор Софьи? Тут мнения многих критиков расходятся. Одни больше склоняются к выводу, что Софья выбрала Молчалина, чтобы отомстить Чацкому, уехавшему от нее три года назад, и все же продолжает неосознанно любить его. Так, например, полагает академик Нечкина, утверждающая, что Софья – интересная личность, образ которой Грибоедов не развил полностью, боясь затмить тем самым образ Чацкого, и поэтому "Софья начертана неясно", как заметил А.С. Пушкин. Другие же критики уверяют в обратном, говоря о том, что Софья просто начитавшаяся французских романов холодная кокетка, не наделенная ни особым умом, ни особым чувством.

Но неясность Софьи еще и художественно оправдана, так как во многом помогает связать общественную и любовную интриги. Так, в первом действии мы не можем предугадать развязку комедии, шансы у Чацкого на взаимность Софьи в глазах читателя еще остаются, мы верим в перемену ее отношения к старому другу. В сцене же обморока читатель и зритель узнают о глубокой и сильной привязанности Софьи к Молчалину, которую уже можно назвать и любовью. Становится ясным, что Чацкому не на что надеяться, но теперь интерес читателя прикован к поведению Чацкого, мы следим за тем, когда же он убедится в бесполезности попыток завоевать Софью. Одновременно с этим Чацкий ведет еще и политическую борьбу, на которую, безусловно, влияют его любовные переживания, вызванные поведением Софьи. Неожиданным поворотом в действии является пущенная именно Софьей сплетня о сумасшествии Чацкого, которая делает девушку непосредственной участницей общественного конфликта и ставит ее в ряд злейших врагов Чацкого; именно в этот момент происходит слияние двух интриг комедии, которые позже нельзя будет отделить друг от друга.

В переплетении и дальнейшем слиянии двух интриг большую роль играет реалистичный и многогранный характер главного героя, предстающего перед нами и пылким любовником, и красноречивым оратором. Именно его появление и создает живое, яркое действие. Чацкий сразу начинает борьбу на двух фронтах, что и приводит его в конце к "мильону терзаний". Но не только его отношения с Софьей влияют на его борьбу с "веком минувшим", как уже было сказано, но и его постоянные столкновения с фамусовским обществом, вызывающие его злость и раздражение, делают его дальнейшие беседы с Софьей столь резкими, ядовитыми и отталкивающими девушку ("Не человек, змея!").

Помимо Софьи, еще одним человеком, помогающим увязать два конфликта воедино, является Молчалин; он и соперник в любви, и политический оппонент Чацкого. Разговор этих двух героев является столкновением двух антиподов, каждый из которых считает другого ничтожеством. Молчалин является олицетворением всей низости и чинопоклонения фамусовского общества, что еще больше усиливает горе Чацкого, так как получается, что именно ненавистное ему общество отбирает у него возлюбленную ("А вы! О Боже мой! кого себе избрали?").

Присутствие в комедии Грибоедова одновременно двух интриг вызвало жаркие споры в русской критике, первым же, кто подробно рассмотрел тесную связь этих двух сюжетных линий, был И.А. Гончаров, писавший: "Две комедии как будто вложены одна в другую… Когда первая прерывается, в промежутке является неожиданно другая, и действие завязывается снова, частная комедия разыгрывается в общую битву и связывается в один узел".

Особенности композиции

Похожая информация.

Батюшкова считают непосредственным предшественником Пушкина, и не случайно - соединяя литературные открытия классицизма и сентиментализма, он явился одним из родоначальников новой, «современной» русской поэзии. Батюшков был последний русский поэт, творчество которого четко распределяется по лирическим жанрам. Стихотворения первого периода литературной деятельности поэта проникнуты эпикуреизмом: человек в его лирике страстно любит земную жизнь; главные темы в поэзии Батюшкова - дружба и любовь. Отказавшись от морализма и манерности сентиментализма, он находит новые способы выражения чувств и эмоций в стихе, предельно ярких и жизненных:Стройный стан, кругом обвитый Хмеля жёлтого венцом, И пылающи ланиты Розы ярким багрецом, И уста, в которых тает Пурпуровый виноград - Все в неистовой прельщает! В сердце льет огонь и яд! («Вакханка», 1815)

Уединение, дружба, любовь, мирные радости жизни, поэтическая мечта, преклонение "чувствованиям" и "сердцу", отрицание "холодного рассудка" вот темы, определившиеся в ранних элегических стихах Батюшкова. Одновременно выступает тема природы, одушевленной, как бы участвующей в радостях поэта: Луга веселые велены, Ручьи прозрачны, милый сад, Ветвисты ивы, дубы, клены, Под тенью вашею - прохлад Ужель вкушать не буду боле? ("Совет друзьям", 1805 г.)

1812 г. вызвал у Батюшкова военные темы. Отсюда появляется его тяготение к оде. Одическая форма применена им в Стихотворении "Переход через Рейн", но ода уже не возрождена в ее торжественной форме; эти стихи переходят в элегические размышления, в которых от оды осталась широта темы (исторический пробег и картины прошлого вначале) и обязательный финал.

К этому же времени относится послание Дашкову, рисующее впечатление от разоренной Москвы, а также военные романсы Батюшкова, в числе их знаменитый "Гусар".

В ответ на события отечественной войны 1812, Батюшков создал образцы гражданской поэзии, патриотический настрой которых соединяется с описанием глубоко индивидуальных переживаний автора:

… пока на поле чести За древний град моих отцов Не понесу я в жертву мести И жизнь и к родине любовь; Пока с израненным героем, Кому известен к славе путь, Три раза не поставлю грудь Перед врагов сомкнутым строем - Мой друг, дотоле будут мне Все чужды музы и хариты, Венки, рукой любови свиты, И радость шумная в вине! («К Дашкову», 1813)

У Батюшкова также соединены случайные произведения самого различного характера, иногда не типичные для его творчества басни, фрагменты переводных поэм, романсы, сказки, эпиграммы, Существенными являются два первых отдела. Что касается "посланий", то у Батюшкова они почти все написаны в том же роде, что и его "Пенаты": это дружеские послания шутливого характера. Подобные послания хотя и вызывали подражания, но дальнейшего развития не получили; послания поэтов, писавших после Батюшкова, принадлежат по большей части к иным разновидностям посланий и довольно скоро вообще отмирают в поэзии. Более жизнеспособным жанром была элегия. Если внимательно просмотреть состав отдела элегий в "Опытах" Батюшкова, то сразу явствует разнообразие входящих в него произведений. Здесь каждая новая элегия в каком-то отношении отличается от предыдущей. Ясно, что стихотворения, вошедшие в отдел элегий, уже перерастают рамки твердого жанра.

Батюшков стал главой так называемой «легкой поэзии», восходящей к традиции анакреонтики XVIII в., наиболее выдающимися представителями которой были Г.Р. Державин и В.В. Капнист («образец в слоге», как назвал его Батюшков). Воспевание радостей земной жизни - дружбы, любви - сочеталось в интимных дружеских посланиях Батюшкова с утверждением внутренней свободы поэта, независимости его от «рабства и цепей» феодально-абсолютистского общественного строя, чьим пасынком он остро себя ощущал. Программным произведением этого рода явилось послание «Мои Пенаты» (1811-12, опубл. 1814); по словам Пушкина, оно «…дышит каким-то упоеньем роскоши, юности и наслаждения - слог так и трепещет, так и льется - гармония очаровательна». Образцом «легкой поэзии» является стихотворение «Вакханка» (опубл. 1817).

В отношении поэтического мастерства образцами для Батюшкова были произведения античных и итальянских поэтов. Он переводил элегии Тибулла, стихи Т. Тассо, Э. Парни и др. Одно из наиболее прославленных сочинений Батюшкова элегия «Умирающий Тасс» (1817) посвящена трагической судьбе поэта - тема, настойчиво привлекавшая внимание Батюшкова.

В послевоенный период поэзия Батюшкова тяготеет к романтизму:

Ты помнишь, сколько слез младенцем пролил я! Увы! с тех пор добыча злой судьбины, Все горести узнал, всю бедность бытия. Фортуною изрытые пучины Разверзлись подо мной, и гром не умолкал! Из веси в весь, из стран в страну гонимый, Я тщетно на земли пристанища искал: Повсюду перст её неотразимый! («Умирающий Тасс», 1817)